Бывшие части НАТО как заморские территории и зависимости
На момент заключения Североатлантического договора в 1949 году многие части мира были либо заморские или зависимые территории их родной страны, такой как Франция и Великобритания. Таким образом, многие из них, такие как Алжир и Мальта, были членами НАТО. Хотя договор ограничивает участие не ниже атлантического региона Тропик Рака, и, таким образом, фактически ограничивает членство теми, кто находится в Северной Америке и Европе, как указано в статьях V и VI. Это означает, что после того, как эти заморские территории обрели независимость, те, кто находится за пределами этой области, не могут вернуться в качестве полноправных членов.
Алжир
Когда Франция вступила в НАТО в 1949 году, территория Северной Африки Алжир был частью Метрополитен Франция. В силу этого Алжир был частью НАТО с момента его создания. Фактически в статье VI четко говорится, что вооруженное нападение на Алжир будет считаться нападением на НАТО.
Когда Алжир получил независимость из Франции в 1962 году, его членство было прекращено, и дело по статье VI было снято. Как и многие Магриб и Арабские страны, он присоединился к Советскому Союзу, который закончился для Алжира с окончанием холодной войны. С 2000 г. Алжир участвует в Средиземноморский диалог Форум.
Мальта
Ко времени подписания Североатлантического договора в 1949 году средиземноморский остров Мальта была зависимой территорией в форме самоуправления коронная колония Соединенного Королевства. Зависимые территории, такие как Мальта, были международными членами своей метрополии, поэтому остров был частью НАТО. Фактически штаб-квартира Союзные силы в Средиземном море был основан в городе Флориана между 1952 и 1965 гг.
Когда Мальта обрела независимость в 1964 году, страна не подавала заявку на вступление в НАТО из-за отношений между НАТО и премьер-министром. Джордж Борг Оливье в то время, но тем не менее поддерживал альянс. Это изменилось в 1971 году, когда Труд с Дом Минтофф был избран премьер-министром и заявил, что Мальта нейтральный в своей внешней политике, позиция, которая позже была введена в конституция в 1974 году. Позже страна вошла в Движение неприсоединения в 1979 году, когда британцы Королевский флот покинул свою базу в Мальтийская верфь.
В 1995 году Мальта вступила в НАТО. Партнерство ради мира программа защиты. Однако год спустя, в 1996 году, вновь избранное лейбористское правительство вышло из нее. Мальтийская внешняя политика заметно изменилась в 2004 году, когда страна присоединилась к Европейскому союзу и вновь присоединилась к программе ПРМ в 2008 году, что указывает на изменение в политике острова. международные отношения.
Членство в НАТО не поддерживается ни одной из политических партий страны, включая нынешние правящие лейбористы и оппозицию. Националисты. Генеральный секретарь НАТО Столтенберг говорит, что альянс полностью уважает позицию нейтралитета Мальты и не оказывает давления на страну с целью присоединения к альянсу.
Кипр
Как Мальта, Кипр была коронной колонией во времена Соединенного Королевства, пока не обрела независимость в 1960 году. Таким образом, Кипр также был членом НАТО под британской короной. Однако причина отказа Кипра от членства в Кипрский конфликт и отношения между Грецией и Турцией. Эта причина распространяется даже на неучастие Кипра в программе «Партнерство ради мира».
Логика экспансии
В Европе и в США время от времени раздаются голоса алармистов, призывающих хотя бы на время прекратить бесконечное и бездумное расширение НАТО, сосредоточившись на углублении сотрудничества внутри блока. Позиции алармистов понятны: расширение Североатлантического альянса преимущественно за счет «потребителей безопасности» (security consumers) ставит в сложное положение традиционных «поставщиков безопасности» (security providers) и, в первую очередь, Соединенные Штаты. Американские обязательства союзникам в Европе растут, а безопасность США не укрепляется. Об этом в прошлом году в свойственной ему эпатажной манере напомнил почтенной публике Дональд Трамп, сославшись на возможность развязывания третьей мировой войны из-за кризиса, который могла бы спровоцировать «агрессивная» Черногория.
Тем не менее, неуклонное расширение НАТО имеет свою логику и свои оправдания. Или, по крайней мере, свои объяснения.
Бюрократическое — каждый новый член приносит с собой новые ставки в штатном расписании аппарата блока, новые бюджеты и целевые проекты, новые инструменты административного давления на старых членов. Чтобы убедиться в рациональности расширения с точки зрения брюссельских бюрократов, достаточно на минуту заглянуть в отстроенное два года назад грандиозное здание новой штаб-квартиры НАТО площадью более четверти миллионов квадратных метров и стоимостью более миллиарда евро.
Юридическое — НАТО не может закрыть свои двери перед потенциальными новыми членами, не пересматривая Североатлантического договора 1949 г., каковой в статье 10 однозначно декларирует, что членство в НАТО открыто для «любого другого европейского государства, способного развивать принципы настоящего Договора и вносить вклад в безопасность Североатлантического региона». То есть отказать какому-то конкретному претенденту НАТО вполне может (так, в 1954 г. была отвергнута просьба о членстве со стороны Советского Союза), а закрыть двери в принципе — нет. Пересмотр же или даже модификация учредительного Договора в нынешних условиях выглядят как исключительно гипотетическая перспектива.
Экономическое — каждый последующий кандидат принимает программу модернизации своих вооружений на предмет их соответствия стандартам блока. Соответственно, перед военно-промышленными компаниями США и Европы открывается новый рынок
И тут даже не так важно, кто в конечном счете заплатит за модернизацию — страна-кандидат или те же Соединенные Штаты: в любом случае расширение блока — новые контракты и новые прибыли для политически влиятельного оборонного бизнеса.
Политическое — расширение блока является одним из главных инструментов легитимации НАТО. Ведь если в альянс настойчиво стремятся всё новые и новые кандидаты, то, значит, любые разговоры об архаичности, низкой эффективности, а тем более — о ненужности НАТО не имеют под собой серьезных оснований. Расширение — веский аргумент для тех, кто не согласен с недавним диагнозом «смерти мозга» НАТО, публично зафиксированным французским президентом Эммануэлем Макроном.
Дмитрий Офицеров-Бельский: Польско-американское сотрудничество в сфере безопасности
Предложение и спрос
Учитывая все вышесказанное, едва ли получится предотвратить дальнейшее расширение НАТО, пытаясь договориться с руководством блока или с наиболее могущественными его членами. Хотя силы, выступающие против бесконечной экспансии Североатлантического альянса, присутствуют как в Вашингтоне, так и в Брюсселе, их влияние сегодня явно уступает сторонникам расширения на Балканы, а возможно — и на Восточную Европу. Но даже если бы желание навсегда остановить дальнейшее расширение и доминировало сегодня на Западе, надежно закрепить такое желание в виде юридически обязывающих договоренностей «на века» практически невозможно.
Президенты и премьер-министры приходят и уходят, стратегический и геополитический ландшафт евроатлантического пространства меняется, эволюционируют представления об угрозах и вызовах национальной безопасности. Как показывает исторический опыт, в том числе и опыт последних лет, при наличии желания всегда можно выйти из любой договоренности, которая по той или иной причине перестала удовлетворять руководство страны-подписанта. Юридические обязательства неизбежно отступают на задний план всякий раз, когда речь заходит о политической целесообразности. Тем более тогда, когда на кон поставлены фундаментальные интересы безопасности великих держав.
Если это так, то противостоять дальнейшему географическому расширению НАТО следует не столько со стороны предложения членства (supply side), сколько со стороны спроса на это членство (demand side). Для этого надо разобраться с особенностями мотивации населения и политических элит стран, стоящих сегодня в очереди к заветному входу в здание на брюссельском бульваре Леопольда III.
Понятно, что вопрос о вхождении в блок стоит по-разному в Тбилиси, Киеве или Кишиневе: уровень общественной поддержки НАТО варьируется в широких пределах; у сторонников членства в каждой из восточноевропейских стран (в скобках заметим, что таких сторонников, пусть пока немногочисленных, можно отыскать даже в Белоруссии и Казахстане) имеется свой специфический набор ожиданий, связанных с этим членством. Тем не менее представляется возможным выделить три группы стимулов, толкающих часть населения и особенно часть «политического класса» этих стран в НАТО. Обозначим их как стимулы, связанные с безопасностью, с идентичностью и с включенностью, и рассмотрим каждую из трех групп более детально.
Включенность
По многим конкретным вопросам безопасности у Североатлантического альянса в Европе просто нет заслуживающих внимания институциональных конкурентов. Значит, чтобы снизить привлекательность членства в НАТО для стран «общего соседства», нужно постараться лишить блок его нынешней монополии на европейскую повестку дня в сфере безопасности. Этого можно добиться, укрепляя ОБСЕ, развивая субрегиональные механизмы сотрудничества, создавая инклюзивные общеевропейские режимы, регулирующие отдельные измерения европейской безопасности. С другой стороны, исторический опыт показывает, что нейтральный статус, освобождающий страны и их лидеров от жесткой блоковой дисциплины, при определенных обстоятельствах способен дать этим странам и их лидерам многочисленные дополнительные возможности в международных делах.
Все вышеизложенные предложения не гарантируют того, что процесс географической экспансии НАТО будет остановлен. Большой популярностью в Москве пользуется идея о том, что Россия могла бы полностью заблокировать вхождение бывших советских республик в НАТО, воспользовавшись сформулированными на Вашингтонском саммите 1999 г. требованиями к кандидатам предварительно разрешить международные споры с их участием мирными средствами, а также разрешить этнические, территориальные и политические конфликты в соответствии с принципами ОБСЕ. Подогревая тлеющие территориальные или иные конфликты в соседних странах, теоретически можно неопределенно долго закрывать им дорогу в Североатлантический альянс. Однако, даже если оставить в стороне немаловажные соображения морали и этики, такой путь как долгосрочная стратегия совсем не обязательно приведет к желаемым результатам. Во-первых, очередной саммит НАТО вполне может пересмотреть требования к кандидатам. Во-вторых, наличие неурегулированных, пусть в своем большинстве и замороженных конфликтов по периметру российских границ само по себе создает многочисленные, масштабные и вполне конкретные угрозы национальной безопасности страны.
Но лучше ли окажется для России мир без НАТО, чем мир с НАТО?
Не стоит питать никаких иллюзий относительно НАТО — подойдя к своему семидесятилетию, Североатлантический альянс выглядит явно архаичной, крайне затратной, избыточно громоздкой и основательно окостеневшей организацией, застрявшей где-то в мире середины прошлого века. Эта организация крайне плохо подготовлена к противодействию угрозам со стороны сетевых негосударственных структур, множащимся глобальным проблемам и вызовам. Вообще идея о том, что решать задачи обеспечения безопасности можно по территориальному принципу, путем выгораживания для себя какого-то региона «абсолютной безопасности», в эпоху глобализации выглядит, мягко говоря, не очень убедительно — особенно на фоне быстро распространяющегося в современном мире «проектного подхода» к безопасности.
Безопасность
Конечно, далеко не все проблемы безопасности стран Восточной Европы или Южного Кавказа могут быть автоматически сняты путем вхождения этих стран в НАТО. Особенно когда речь идет о новых проблемах, вошедших в повестку дня мировой политики в нынешнем веке. Например, у НАТО нет особых оснований рекламировать свои успехи в противостоянии изменениям климата, незаконным миграциям или даже в борьбе с международным терроризмом. Более того, вовлеченность в деятельность НАТО или участие в ситуативных евроатлантических коалициях способны породить дополнительные риски в сфере безопасности для стран-участниц. Хрестоматийный пример — серия масштабных терактов 11 марта 2004 г. на мадридских вокзалах; целью терактов, по заявлениям исламистов, стала месть Испании за ее активную роль в войне в Ираке. Но в случае некоторых бывших советских республик национальная безопасность интерпретируется в первую очередь как безопасность по отношению к предполагаемым агрессивным намерениям и действиям Москвы; все другие аспекты безопасности автоматически смещаются вниз по шкале национальных приоритетов.
Реально ли предложить странам «общего соседства» России и Запада альтернативные варианты защиты от того, что воспринимается ими как «угроза Москвы»? Надо сразу признать, что полноценной альтернативы военным гарантиям НАТО, зафиксированным в статье 5 Североатлантического договора, не существует. Но не стоит также забывать, что даже эта статья часто не воспринимается в странах Центральной Европы, уже ставших полноправными участниками Североатлантического альянса, как полноценная и достаточная гарантия их безопасности.
О глубокой неуверенности, существующей в этих странах относительно действенности статьи 5, в очередной раз напомнила острая дискуссия о безопасности Балтии перед лицом «возможной российской агрессии» после начала украинского кризиса 2014 г. И, наверное, совсем не случайно, что такой член НАТО как Польша уже долго отчаянно борется за размещение американских военнослужащих и американской военной инфраструктуры на своей территории, рассматривая многосторонние гарантии НАТО как недостаточно убедительные.
Если лишить статью 5 ее «сакрального», метафизического значения, то появляется основание обсуждать альтернативные варианты обеспечения безопасности стран «общего соседства». Потенциальной заменой географического расширения НАТО могли бы стать долговременные и взаимосвязанные действия на двух направлениях.
Юлия Мельникова: Трансатлантическое сообщество на пороге двух процентов
На восточном направлении необходима настойчивая, последовательная и тщательно продуманная работа Москвы по снятию существующих озабоченностей соседей России относительно своей безопасности. Такая работа должна вестись независимо от того, насколько обоснованными или оторванными от реальности эти озабоченности воспринимаются российским руководством. После кризиса 2014 г. данная задача выглядит исключительно сложной, а ее решение неизбежно растянется на многие и многие годы. Не вдаваясь в детали, отметим, что успех России в немалой степени будет зависеть от ее способности эффективно совместить военные, политико-дипломатические, экономические и общественно-гуманитарные аспекты своих подходов к постсоветским соседям.
На западном направлении России следует принять как данность усилия НАТО по расширению сотрудничества со своими партнерами — в той мере, в которой это сотрудничество не превращается в практическую подготовку к принятию в альянс новых членов. Опыт активного партнерства без явной цели вступления в блок существует у целого ряда европейских неприсоединившихся и нейтральных стран (Финляндия, Швеция, Австрия, Швейцария, Ирландия). Некоторые из этих стран не только участвуют во многих программах блока (в частности, в «Партнерстве во имя мира»), но даже проводят совместные с силами НАТО учения и многократно направляли свои воинские подразделения для поддержки операций НАТО на Балканах и в Афганистане.
По всей видимости, надо также рассматривать как неизбежность попытки некоторых восточноевропейских стран компенсировать отсутствие многосторонних гарантий со стороны НАТО заключением двусторонних договоров с Соединенными Штатами по примеру Японии и Южной Кореи. Эффективность таких попыток, по всей видимости, будет зависеть в первую очередь от состояния российско-американских отношений, но в любом случае предоставление военных гарантий США кому бы то ни было из стран Восточной Европы выглядит на данный момент крайне маловероятным.